Провинция Естадо де Сукре расположена вне туристских маршрутов, несмотря на близость острова Маргариты — короля (или королевы?) тропиков. Здесь быть путешественником очень почетно, что заметно в отношении со стороны местных жителей.
Песок и сахар
Провинция Естадо де Сукре расположена вне туристских маршрутов, несмотря на близость острова Маргариты — короля (или королевы?) тропиков. Здесь быть путешественником очень почетно, что заметно в отношении со стороны местных жителей.
Может, именно с этим связано название «Сахарный штат», а может, и нет — но это действительно «сладкая» часть страны. Даже насилие, присущее драме нынешней Венесуэлы, в этой провинции похоже на перемирие. Здесь еще существуют приключения, открытия и есть все шансы заблудиться.
Национальная автострада №9 тянется вдоль Карибского побережья обрывистым краем небольших бухт. Побывайте на полуострове Пария: выжженный мыс врезается в океан словно подвешенным в лазури трамплином. Это своего рода естественная конечная остановка: дальше — только острова-близнецы Тринидад и Тобаго. Там, за горизонтом.
Если с Запада, сначала попадаете на «Плайя Колорада». Широкая полоса песка оранжевых тонов, окаймленная лохматыми пальмами, дарящими прохладу и защиту от экваториального солнца. Список пляжей бесконечный, и хотя дюжина из них является очень известной, несложно найти и другие, такие же хорошие.
За пляжами — роскошная горная цепь, где притаились термальные источники, маленькие «посадос» и огромные плантации какао. Это главное богатство региона. Сокровища имеют всепроникающий аромат — чтобы убедиться, достаточно открыть окно машины. Вблизи «асиенды», спускаясь или поднимаясь на малой скорости ухабистой дорогой, можно ненадолго остановиться в самодельной лаборатории — «шоколадном домике».
Далее Кумана, столица сахара, за ней — Карупано и Рио-Карибы.
Пейзажная картина — словно документальный фильм, описать его вряд ли удастся. Путешествие — это искусство воспоминаний, глубинных чувств, благодатных для сердца…
Точка невозврата
Проехав 600 км от Каракаса на восток, сворачиваете на юг и попадаете вглубь полуострова Пария, в город Пуэрто-Альес, откуда отправляются лодки до национального парка «Теруэпано». Здесь прерывается автострада, прощание с которой можно запить чем-то прохладным в одиноком ресторанчике или магазинчике рядом с ним.
Пуэрто-Альес расположен на берегу канала с коричневой водой, где беззаботно играют ребятишки. Их тела на солнце кажутся отлитыми из бронзы. Деревня: несколько домов, никакой школы или больницы. Она как будто выпала из этого мира, сюда и социалистическая революция Чавеса не дошла.
Разрыв с цивилизацией неизбежен. Само время здесь, кажется, течет обратно. Говорят, что это как раз то место, где начинаешь терять ориентиры.
Не пытайтесь найти Пуэрто-Альес на карте, его там нет. Туристические брошюры, как всегда, забывают про такие места, а при подобной забывчивости их (места) можно потихоньку уничтожать. С такими картами значительно легче путешествовать, просто спрашивая дорогу у встречных. Да и ехать особо некуда — везде только вода. Шлюпки оснащены мощнейшими моторами «Yamaha». Они выполнены из сверхлегкой резины, с острыми линиями корпуса, которые помогают рассекать волны — единственный вид транспорта, способный пройти лабиринтом каналов без риска неожиданно сесть на мель.
Непредсказуемая и мощная
С каждым новым наводнением каналы сливаются и образуют новые судоходные площади. Животные отходят вглубь суши на многие километры. В дельте четких и видимых границ не имеет ничто. В ней не бывает ничего постоянного, разве что изменения. Меняется и экосистема болот. Когда-то она была единой, благодаря тысячелетней тропической растительности лагуны. Неровный ритм жизни здесь такой.
Когда вода спадает, обратный процесс восстанавливает полузатопленную территорию: возникают болота с богатой органической жизнью — «шведским столом» для тысяч птиц, млекопитающих, мелких грызунов, рептилий и амфибий.
Природа — жизненный водоворот, не знает остановки. Любое изменение имеет свою логику, свою функцию.
Мокрый космос
Лодка идет против течения к сердцу региона, где живет еще доколумбовая община индейцев племени варрау. Плавание прерывается частыми столкновениями со стволами деревьев, кустарниками и зарослями лиан. Последние, словно плавучие острова, поросшие легкой зеленью, опутывают винт и заставляют капитана то выключать, то включать один из двух моторов, чтобы освободиться от пут.
Зеленая арка деревьев — защита от солнца. Луч пробивается сквозь густую листву, играя контрастами света и теней. Это зрелище отвлекает от удушья. Некоторое время вы плывете между гигантских тропических растений, кривые корни которых выступают из воды, словно когти хищников. Сельва сопровождает вас, а с ней, конечно, наблюдают за пришельцами ее невидимые обитатели…
Вот поверхность реки кажется свободной, и вы летите, как ангелы. Чередование поворотов становится мягким и кротким. Будто на съемочной площадке, где по сюжету фильма — погоня на воде, как в «бондиане». Виражи широкие, неожиданные, брызги образуют серебряную стену и волнистые следы за кормой. И вот часа через два вы оказываетесь на открытом пространстве шириной с километр. Берега далеко, а течение приобрело невиданную силу. Взгляд просто теряется в этом пространстве. Вместе с птицами плывут по улов рыбаки. Дельта Ориноко — природная кладовая. Ею пользуется всякий: для местных эти воды — как родная мать, которая никогда не отпустит с пустыми руками.
Похоже, для индейцев Вселенная является преимущественно жидкой субстанцией.
Варрау — прямые потомки первых переселенцев, которые десятки тысячелетий назад мигрировали через Панамский перешеек, заселив большую часть Восточной Венесуэлы.
Когда сюда добралась цивилизация, их контакты с ней были в основном случайными. Только в конце XIX века зафиксированы первые слабые попытки креолов-первопроходцев наладить с ними торговые связи.
Этнонимия — наука, что изучает этническое происхождение людей и названия местностей — так объясняет топонимику варрау: Мукубина — место быстрых течений, Узируина — место черешен, Гуарикуен — место лягушек, Гуанако — место каноэ, Сипаида — большая земля (для них это может быть просто островок)…
Их устная традиция доносит повествования о людях, которые превращаются в комаров, грызунов, кайманов и ягуаров (к последним варрау относятся с глубочайшим уважением). Жители сельвы практикуют магию для лечения болезней, а также от сглаза. Они панически боятся Хебу, злого духа, живущего в сельве и ночами придумывающего стихийные бедствия и другие несчастья, которые непременно на следующий день поразят селение.
Внешне робкие и наивные, варрау показали себя настоящими мастерами в умении тысячелетиями управлять такой тонкой экосистемой, как национальный парк «Теруэепано», основанный лишь в 1991 году. Но в последние десятилетия безудержная индустриализация потребительско-рыночного общества наносит все больше осязаемого вреда их окружающей среде. На первый взгляд, последствия не так уж и заметны: банок из-под «Кока-колы» здесь не увидишь. Но было бы ошибкой считать, что эти места навсегда защищены от пагубного влияния.
Воздух и деньги
Леса тропических лагунных растений являются не только ценным ресурсом для выживания дельты Ориноко, но и для будущего всей планеты. Однако теперь их используют огромными массивами, прикрываясь риторикой о мелиорации.
Кажется, никого не беспокоит постоянное сокращение числа животных в парке, хотя периодически научные исследования отмечают исчезновение ягуаров, обезьян, медведей-муравьедов, выдр, дикобразов, кайманов, анаконд, а также более 90 видов водных птиц.
Делаются даже попытки исследований и эксплуатации огромных нефтеносных бассейнов под землей, на суше и дне моря — в зоне национального парка. И все это несмотря на то, что конституция Боливарской Республики Венесуэла предполагает тщательное изучение влияния такого рода деятельности на заповедные природные участки дельты. Недавно в морском рукаве, который отделяет полуостров Пария от Тринидада, начал работу промышленный нефтяной комплекс. Последствия для дельты Ориноко, как это обычно бывает, дадут о себе знать в будущем.
Болото-топь, устья, лагуны, наносные равнины имеют свойство собирать и хранить тонны вредных газов. Влажные и полувлажные зоны занимают лишь 6% поверхности нашей планеты. И все-таки они поглощают из атмосферы 770 млрд. т. углерода (основного виновника «парникового эффекта» в атмосфере). А это, как-никак, 20% всех вредных газов в воздухе, которым мы дышим.
На международных рынках сертификации, созданных с целью глобального уменьшения вредных выбросов в атмосферу, базовая цена за тонну углекислого газа, удаленного из атмосферы — около 20 долларов. (Эти рынки — настоящие международные биржи, где отдельные страны-производители избыточного углекислого ангидрида могут приобретать чистый воздух у каждого, кто его предлагает). Выходит, химические превращения в дельте Ориноко можно оценить как 17 млн. долларов в год!
И удивляться здесь нечему: в наше время все превращается в товар. Даже дыхание мира.
